Life is a miracle, I saw it in your eyes
Лучи любви Спейну за обалденный подарок на день рождения <3333 (пофиг, что оно было два дня назад, я слишком ленив, чтобы писать сюда) Вторая часть мафиозной АУшки, самый пока что успешный наш "проэкт" xD
Я чуть ли не заревел в конце
ХРОНИКА СЕМЬИ АЗУРРО: Джованни
В тот день мне хотелось одного: сдохнуть. С каждым часом, с каждой грёбанной секундой моё отвращение к самому себе росло с неуклонным стремлением убить себя добровольно. Лишь бы не видеть Родриго. Лишь бы не показаться на глаза Спейно.
Часы пробили половину одиннадцатого, а я тогда только встал с постели. Как хорошо, что и Спейно любил поспать до полудня, так что проблем с нашим общим совиным сном никогда не возникало.
Посреди коридора меня застал звонок Игната, которого я с ног до головы обложил за то, что он снова принимает партию товара без моего контроля. Видимо, звучал я убедительно, потому что хренов русский заволновался и высыпал на меня ворох бесполезных вопросов. На второй линии возник Рош. Вот этого я боялся ещё больше. Обычно Рош справлялся без моей помощи, да и начать миссию он должен был к вечеру.
Мои опасения оправдывались с катастрофической скоростью. Наспех поздоровавшись за руку с Алонсо, я нырнул в одну из самых обычных дверей, зачастую запертых на ключ. Внутри горело множество экранов, транслирующих различные кварталы города. Кинув на них взгляд, я заорал прямо в трубку, заметив развороченную посреди площади машину, из которой выбирался огромный киллер в развевающемся чёрном шарфе. Все стёкла автомобиля были забрызганы кровью, иногда виднелись кусочки мозгов, а та часть лица Роша, что не была закрыта шарфом, оставалась красной от чужой крови. Но орал я не поэтому. Орал я, потому что это происходило в центре города.
Не успел я толком сообразить, как заметил мигалки полиции, что направлялась в сторону Игната. В итоге я разрывался на две части, обзванивал ближайших водил, пытался отвлечь копов ломающимися светофорами, но всё было без толку.
Игнату пришлось запрыгивать в свою машину, оставлять партию на произвол судьбы и уматывать. Роша же догнали копы, и прямо на моих глазах киллер всадил пулю одну в висок. Второй же успел убежать. Всё рушилось прямо на моих глазах.
Так эпично и по всем фронтам я не проигрывал ни разу. Я просто не понимал, как возможно настолько обыденную операцию провалить, как новичок. Хуже, чем новичок! Из-за меня пострадали люди, которым, к тому же, нужно было выплачивать ущерб.
Игнат пропал в неизвестном направлении. Я ждал в кабинете Родриго, зная, что вскоре русский вернётся на базу со скандалом. Но больше всего я волновался по поводу Спейно. Именно в его клубе «Suelta» Рош должен был получить оплату. Но платить было нечем, ибо сегодняшняя поставка благополучно отошла копам. Отказавшись брать деньги, Рош перевернул клуб с ног на голову и исчез. Наверняка управляющий позвонил Спейно, и гнетущая тишина из его кабинета сводила меня с ума. Я понял, что побег из дому будет самым разумным решением. Я должен был сам разобраться. Сам исправить всё то, с чем не смог смотреть в глаза семье.
Неудивительно, что я не пустил Игната на порог. Перехватив товарища под руку, я потащил его обратно в машину и повёз домой. Он был настолько подавлен, что не удивился ни моей безбашенной инициативе, ни умению водить машину, ни точным знанием его адреса. Игнат не находил в себе сил даже на бессмысленную беседу, и я понимал, что русский стремительно погружается в типично русскую депрессию. Его нельзя было оставлять одного, равно как и мне необходимо было отсидеться подальше от Азурро и всё обдумать. Потому я нагло вселился в чужой дом на неопределённый срок.
Разворачивалась великая кампания по выявлению наших будущих врагов. Наркобизнес настолько непредсказуем, что одна пропущенная поставка сместила Игната с поста лидера. Ныне власть делила трон, и вся грязь, с которой решались проблемы бывших уличных дилеров, вызывала у меня отвращение и желание очистить мафию от этого шлака. Но наркотики были нужны. С их помощью контролировать намного легче, чем с помощью оружия. Во всяком случае, так считали Родриго и Спейно. И если Родриго я мог спокойно послать куда подальше, то перед Спейно был в долгу. Никогда в жизни я не хотел бы подвести его вновь.
Наркотики – лучшая валюта. Вокруг них крутилась густая каша из желающих отхватить кусок власти, и мне пришлось нырять в этот омут, чтобы разобраться. Вернуть власть в руки Азурро стало моей первостепенной идеей. Этот город был нашим и обязан был оставаться нашим до скончания времён.
Планы у меня были воистину наполеоновские, но всё оказалось не так просто, когда я остался абсолютно один. Ожидать от Игната помощи не приходилось: Игнат безбожно пил и призраком шатался по дому. Азурро же благополучно даже не пытались отыскать меня. Было немножко обидно, но зато меня не отвлекали от работы.
Чем дальше я углублялся, тем более чётко вырисовывалось лицо моего нового врага. Они не имели имени, но с лихвой компенсировали это амбициями. Изначально я не понимал их ненависти к Азурро, но вскоре картине прояснилась с прозаичной предсказуемостью. Помимо малознакомых мне людей из бывшего окружения семьи, мною была обнаружена Санта – бывшая жена Родриго, которая с позором была выгнана за ворота замка лично бывшим мужем. И если ей я не удивился, то Тициан, мой дорогой племянник, очень внезапно не вписывался в общую компанию. В тот момент я подумал, какую истерику устроил бы Родриго, будь он на моём месте, но сам вовсе не удивился. В мире мафии я доверял только себе. И Спейно, пожалуй.
Очень скоро мои дела пошли на лад. Я ползал вокруг вражеского штаба, вынюхивал, подслушивал, отправлял запросы Фабиану, и у меня всё весьма здорово получалось.
Я работал настолько упорно, что часто забывал о еде и сне. Игнат и вовсе исчез из моей жизни, пока однажды, возвращаясь в своё новый дом, я не обнаружил его на подоконнике с бутылкой водки и пакетиком героина. Похоже, он намеревался выпрыгнуть. Меня охватил такой страх, что я так и не смог сдвинуться с места, пока этот придурок с криками «Я – последний герой, yob tvoyu mat’!» запивал остатки белого порошка сорокаградусным алкоголем. Хоть я и жил в его доме, но я совсем не следил за ним. А стоило бы. Игнат из отъевшегося нахального красавца-русского плавно превратился в своего рядового клиента.
Та ночь была очень тяжёлой. И следующая. И много-много бесконечных дней и ночей моих мучений. Я пробовал с ним говорить, драться, спорить, отнимать наркотики силой. Но это безумие уже давным-давно оказалось безудержным. Я тратил на него все свои силы. Однажды я просто сидел с ним в комнате сутки напролёт, не смыкая глаз. Не стоит даже говорить, что я успел выслушать за это время о себе. Не раз и не два он русским матом крыл меня в пьяном и ломочном бреду, и я был рад, что не особо понимаю его родной язык. Время тянулось, и даже я не мог терпеть вечно.
Я задумал самую опасную вылазку, к которой сводилось всё моё расследование. Так глубоко в их штаб я ещё никогда не забирался и был уверен, что «не вернусь» в процентном соотношении перевешивало «вернусь». Это подогревало мой азарт. Но какие-то слишком нежные чувства к Игнату сдерживали меня.
И в тот самый день я обнаружил Игната в стельку пьяным и под кафом. То ли он сумел отыскать деньги, то ли заначку – мне было всё равно. Я взбесился, и вслед за мной взбесился он. Мы долго выясняли отношения, но когда этот чёртов русский начала говорить о моей семье, я выхватил из кармана электрошокер и надолго приложил к его шее. Я не знаю, что остановило меня на пути к убийству, но я всё же отнял руку в последний момент. Игнат лежал без сознания. Я затащил его в подвал и закрыл там по наитию спонтанной идеи. Этот придурок так выбесил меня, что я почувствовал себя намного лучше, выходя на улицу и вдыхая вечернюю свежесть. Должно быть, давно стоило вжарить ему пару сотен вольт.
Лазать по вентиляции было не самым любимым моим занятием, но приходилось. Мою рыжую харю знала каждая собака в городе, и эта самая собака понимала, что я являюсь шпионом. Иногда мне кажется, что я полный неудачник. Я мог бы податься в журналисты, как Фабиан, и разнюхивать всё не из первых рук, но жажда адреналина с общей криворукостью формировала мой характер.
Всё шло по плану. Откупорив вентиляционную трубу, я затащил своё длинное тело в недра здания и стал ползти. Полз я долго, но GPS на телефоне являлся моим спасением. Когда же я оказался слишком близко к предполагаемому месту сбора, то почувствовал едкий запах, моментально обжигающий рот, нос и глаза. Ползти назад было слишком поздно: я упал в обморок, едва успев сообразить, что меня отравили.
Никому не пожелаю отходить от спонтанной дозы отравленного газа. Это как от анестезии, только в разы сильней. Голова кружилась, язык не слушался, среди тумана мелькали тени с красными глазами, и единственное, что я понял, - это яростные попытки что-то у меня выспросить.
Слишком скоро я сообразил, что раскалывают меня с помощью очень жестокой сыворотки правды. Стоило мне открыть рот, чтобы соврать первое пришедшее на ум, как мигом голова взрывалась хором адских голосов, требующих правды. Потому я быстро избрал новую стратегию: молчание. Пока я молчал, молчала и сыворотка. Конечно, меня били, угрожали расправой над каждой захудалой собакой в клане, изгалялись, как могли, но отчего-то во мне взыграла уверенность. Эта захудалая семейка походила на клуб шестёрок или анонимных педофилов, но никак на шайку маньяков-убийц. Так что я молчал и нагло плевал в преотвратную харю их главаря. Она была такая широкая и блестящая, с маленькими чёрными глазками.
Суть моего глупейшего положения заключалась в том, что я мог сбежать в любую секунду. Но не делал этого потому, что смекнул план дальнейших действий. Эти идиоты сами кололись, как орехи, в попытках выведать у меня хоть что-то о клане Азурро. Плохо, что идиотов хватало и среди моей семьи. Приедь они хоть на день раньше – я бы сам выскочил отстреливать их, как кур. Но всё же я успел узнать достаточно прежде, чем наши машины окружили вражеский штаб.
Удивительным был факт, что я успел проболтать довольно долгое время со всеми издательствами и новостными лентами о новом скандале касательно нашего противника прежде, чем Родриго соизволил рассказать мне о самой главной новости.
Я не сомневался в том, что без моей помощи Спейно ни с чем не справится, но он превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания. Он почти умер!
Когда я всё же добежал до его комнаты, то долго стоял перед дверью. Я не мог заставить себя войти, представляя изуродованное лицо или отсутствующие части тела. Мало ли, что мой брат-дебил имел ввиду под «он сильно болеет»! Спейно не мог заболеть просто так!
Но сам себе в душе признаюсь: я бы меньше испугался, если бы мои ожидания оправдались. Спейно был цел и относительно невредим, на первый взгляд, но я не мог смотреть ему в глаза. То ли совесть колола меня за то, что я оставил хозяина, которому клялся в верности, то ли я слишком устал от изменений в нашем патриархальном клане.
Вечные ценности казались пылью, и даже Родриго теперь пил чай как-то иначе, чем раздражал меня ещё больше. Всё изменилось ещё с тех пор, как я однажды не справился с заданием. Я винил себя так, что порой хотел выпрыгнуть из собственного тела, чтобы куда-то деться от навязчивых мыслей. В попытках реабилитироваться я кинулся на помощь хозяину и теперь уже не покидал его, сутками просиживая в его комнате и превозмогая боль от одного только пустого взгляда некогда радостных и блестящих глаз.
Я догадывался о причине его состояния. И вскоре мои догадки оказались верны, когда старший брат вызвал меня на разговор, подтверждающий, что виной всему, что случилось с крёстным отцом, является Эрон МакРошенгейл.
Мне никогда не хотелось быть избранником богов, обладать великой силой и защищать слабых. Если ты соглашаешься на столь тяжкий груз, то тебе придётся отвечать за всех и каждого. А мне всего лишь нужно было защитить свою семью – последнее, что у меня осталось, да и с тем я не справился. Именно тогда я осознал, как сложно исправлять свои ошибки, и теперь я жаждал Эрона МакРошенгейла в свои руки. Вся моя злость бессильно выливалась на бумаги из личного дела, что не могли сказать мне, куда идти и как его убивать. Эрон МакРошенгейл стал воплощением всего, что произошло со мной за эти три месяца, и его я винил за привлечённое внимание полицейских, за неизлечимую депрессию Игната и за духовную смерть моего хозяина. Я жаждал убить его, как не желал ничего более.
Игнат рыскал по своему дому и наспех укладывал вещи в несколько раскрытых чемоданов. Он уже успел купить себе новый костюм и по-гангстерски зачесать волосы. Он не обращал на меня внимание, и отчего-то я не спешил отвлекать его особу от важных дел. Мы просто ходили мимо, перебирая вещи и опустошая комнаты. Каждый стремился убраться из этого дома и больше не вспоминать времена, когда Игнат заливался в ванной истерическим смехом и направлял пистолет то на себя, то на дверь, не подпуская меня. От этого воротило обоих, но если я с облегчением глядел на его прежний деловой вид, то он не мог смотреть на меня без отвращения. Я всего лишь был частью воспоминаний, которые он хотел стереть.
- Тебе не обязательно уезжать. В этом городе Азурро дадут тебе воздух, и больше никакая шайка…
- Я уезжаю, и это не обсуждается. Будь так добр, избавь меня от слёзных прощаний.
Учтивости после наркологического диспансера в нём не прибавилось. Я закончил собирать вещи и отчего-то мялся у порога. Мне хотелось выйти отсюда вместе и забыть старые обиды. Мне так этого хотелось, что я мог бы сжечь этот злосчастный дом собственноручно. Игнат Зубко как раз подтащил чемоданы к двери и договаривался с таксистом по сотовому. Я ждал, пока он закончит.
- Игнат, я хотел сказать, что… не хочу прощаться с тобой. Не уезжай в Россию надолго, ведь этому городу ты кое-чем обязан. Здесь твой бизнес поднялся и здесь ты вернул своё господство, не без великодушной помощи клана Азурро. Этот город помнит тебя, Игнат Зубко.
Игнат слушал меня вполоборота, и с каждой секундой я всё больше терялся. Мне казалось, что я зря начал этот разговор, но слова уже сами собой выползали изо рта, и я вовремя сдвинул регулятор на электрошокере, чтобы не дать наркобарону вновь кинуться на меня с кулаками. Запищавшие клеммы упёрлись в его грудь, но я каким-то чудом реакции не нажал нужную кнопку, чтобы оставить мужчину слюнявить пол. Он скрипел зубами и бешено глядел на меня, но боялся приблизиться.
- Видишь это? – он указал на красные отметины в уголках рта, где кожа безвозвратно содралась, как от жёсткой верёвки. – А это? – он приподнял волосы, чтобы продемонстрировать неизгладимые следы электрошоковой терапии. – А сны ты мои видел? Верно, сны даже я не видел довольно долгое время, кроме тех, которые кишат санитарами и таблеточками.
Я чувствовал, что вот-вот расплачусь. Я был взрослым мужчиной и привык к грубостям, но именно в этот момент я ощутил сполна, каково это, когда тебе плюют в самую душу.
- Ты понимаешь, что по твоей вине я попал в Ад? Понимаешь, что больше никогда в своей жизни я не забуду, как ты и твоя гнилая семейка лишили меня всего? Забери назад свою подачку и больше не смей задерживать меня в этом гадюшнике. Здесь не знаешь, что с тобой будет завтра по вине малоквалифицированного балбеса, которому ты доверил свою жизнь.
Больше я не видел Игната Зубко в нашем городе. Признаться, я и не хотел его видеть.
В самый разгар лета Азурро вновь решила свои проблемы и стала для горожан эталоном спокойствия и непоколебимой стабильности. И порой мне казалось, что верили нам лишь благодаря Родриго, пьющему чай на террасе и гуляющему по парку в одинаковое время дня. Ничего не приняло прежний облик. Никто из нас не мог жить прежним укладом.
Ты веришь, что если приложить максимум усилий, то результат оправдает себя. Ты можешь вывернуться наизнанку, каждый вечер ты убеждаешь себя, что ты всё делаешь правильно, ты думаешь о результате, ты уже не замечаешь, как зациклился. Твоя жизнь – результат. Но ты не можешь получить что-то, не пожертвовав равноценным. Собой, например. Я отдал себя за очередной филиал русского наркобизнеса, коим должен был вновь стать мой город.
Однако я чересчур щедро заплатил за своё желание.
Мнимые призраки спокойствия поселились в замке клана Азурро.
ХРОНИКА СЕМЬИ АЗУРРО: Джованни
В тот день мне хотелось одного: сдохнуть. С каждым часом, с каждой грёбанной секундой моё отвращение к самому себе росло с неуклонным стремлением убить себя добровольно. Лишь бы не видеть Родриго. Лишь бы не показаться на глаза Спейно.
Часы пробили половину одиннадцатого, а я тогда только встал с постели. Как хорошо, что и Спейно любил поспать до полудня, так что проблем с нашим общим совиным сном никогда не возникало.
Посреди коридора меня застал звонок Игната, которого я с ног до головы обложил за то, что он снова принимает партию товара без моего контроля. Видимо, звучал я убедительно, потому что хренов русский заволновался и высыпал на меня ворох бесполезных вопросов. На второй линии возник Рош. Вот этого я боялся ещё больше. Обычно Рош справлялся без моей помощи, да и начать миссию он должен был к вечеру.
Мои опасения оправдывались с катастрофической скоростью. Наспех поздоровавшись за руку с Алонсо, я нырнул в одну из самых обычных дверей, зачастую запертых на ключ. Внутри горело множество экранов, транслирующих различные кварталы города. Кинув на них взгляд, я заорал прямо в трубку, заметив развороченную посреди площади машину, из которой выбирался огромный киллер в развевающемся чёрном шарфе. Все стёкла автомобиля были забрызганы кровью, иногда виднелись кусочки мозгов, а та часть лица Роша, что не была закрыта шарфом, оставалась красной от чужой крови. Но орал я не поэтому. Орал я, потому что это происходило в центре города.
Не успел я толком сообразить, как заметил мигалки полиции, что направлялась в сторону Игната. В итоге я разрывался на две части, обзванивал ближайших водил, пытался отвлечь копов ломающимися светофорами, но всё было без толку.
Игнату пришлось запрыгивать в свою машину, оставлять партию на произвол судьбы и уматывать. Роша же догнали копы, и прямо на моих глазах киллер всадил пулю одну в висок. Второй же успел убежать. Всё рушилось прямо на моих глазах.
Так эпично и по всем фронтам я не проигрывал ни разу. Я просто не понимал, как возможно настолько обыденную операцию провалить, как новичок. Хуже, чем новичок! Из-за меня пострадали люди, которым, к тому же, нужно было выплачивать ущерб.
Игнат пропал в неизвестном направлении. Я ждал в кабинете Родриго, зная, что вскоре русский вернётся на базу со скандалом. Но больше всего я волновался по поводу Спейно. Именно в его клубе «Suelta» Рош должен был получить оплату. Но платить было нечем, ибо сегодняшняя поставка благополучно отошла копам. Отказавшись брать деньги, Рош перевернул клуб с ног на голову и исчез. Наверняка управляющий позвонил Спейно, и гнетущая тишина из его кабинета сводила меня с ума. Я понял, что побег из дому будет самым разумным решением. Я должен был сам разобраться. Сам исправить всё то, с чем не смог смотреть в глаза семье.
Неудивительно, что я не пустил Игната на порог. Перехватив товарища под руку, я потащил его обратно в машину и повёз домой. Он был настолько подавлен, что не удивился ни моей безбашенной инициативе, ни умению водить машину, ни точным знанием его адреса. Игнат не находил в себе сил даже на бессмысленную беседу, и я понимал, что русский стремительно погружается в типично русскую депрессию. Его нельзя было оставлять одного, равно как и мне необходимо было отсидеться подальше от Азурро и всё обдумать. Потому я нагло вселился в чужой дом на неопределённый срок.
Разворачивалась великая кампания по выявлению наших будущих врагов. Наркобизнес настолько непредсказуем, что одна пропущенная поставка сместила Игната с поста лидера. Ныне власть делила трон, и вся грязь, с которой решались проблемы бывших уличных дилеров, вызывала у меня отвращение и желание очистить мафию от этого шлака. Но наркотики были нужны. С их помощью контролировать намного легче, чем с помощью оружия. Во всяком случае, так считали Родриго и Спейно. И если Родриго я мог спокойно послать куда подальше, то перед Спейно был в долгу. Никогда в жизни я не хотел бы подвести его вновь.
Наркотики – лучшая валюта. Вокруг них крутилась густая каша из желающих отхватить кусок власти, и мне пришлось нырять в этот омут, чтобы разобраться. Вернуть власть в руки Азурро стало моей первостепенной идеей. Этот город был нашим и обязан был оставаться нашим до скончания времён.
Планы у меня были воистину наполеоновские, но всё оказалось не так просто, когда я остался абсолютно один. Ожидать от Игната помощи не приходилось: Игнат безбожно пил и призраком шатался по дому. Азурро же благополучно даже не пытались отыскать меня. Было немножко обидно, но зато меня не отвлекали от работы.
Чем дальше я углублялся, тем более чётко вырисовывалось лицо моего нового врага. Они не имели имени, но с лихвой компенсировали это амбициями. Изначально я не понимал их ненависти к Азурро, но вскоре картине прояснилась с прозаичной предсказуемостью. Помимо малознакомых мне людей из бывшего окружения семьи, мною была обнаружена Санта – бывшая жена Родриго, которая с позором была выгнана за ворота замка лично бывшим мужем. И если ей я не удивился, то Тициан, мой дорогой племянник, очень внезапно не вписывался в общую компанию. В тот момент я подумал, какую истерику устроил бы Родриго, будь он на моём месте, но сам вовсе не удивился. В мире мафии я доверял только себе. И Спейно, пожалуй.
Очень скоро мои дела пошли на лад. Я ползал вокруг вражеского штаба, вынюхивал, подслушивал, отправлял запросы Фабиану, и у меня всё весьма здорово получалось.
Я работал настолько упорно, что часто забывал о еде и сне. Игнат и вовсе исчез из моей жизни, пока однажды, возвращаясь в своё новый дом, я не обнаружил его на подоконнике с бутылкой водки и пакетиком героина. Похоже, он намеревался выпрыгнуть. Меня охватил такой страх, что я так и не смог сдвинуться с места, пока этот придурок с криками «Я – последний герой, yob tvoyu mat’!» запивал остатки белого порошка сорокаградусным алкоголем. Хоть я и жил в его доме, но я совсем не следил за ним. А стоило бы. Игнат из отъевшегося нахального красавца-русского плавно превратился в своего рядового клиента.
Та ночь была очень тяжёлой. И следующая. И много-много бесконечных дней и ночей моих мучений. Я пробовал с ним говорить, драться, спорить, отнимать наркотики силой. Но это безумие уже давным-давно оказалось безудержным. Я тратил на него все свои силы. Однажды я просто сидел с ним в комнате сутки напролёт, не смыкая глаз. Не стоит даже говорить, что я успел выслушать за это время о себе. Не раз и не два он русским матом крыл меня в пьяном и ломочном бреду, и я был рад, что не особо понимаю его родной язык. Время тянулось, и даже я не мог терпеть вечно.
Я задумал самую опасную вылазку, к которой сводилось всё моё расследование. Так глубоко в их штаб я ещё никогда не забирался и был уверен, что «не вернусь» в процентном соотношении перевешивало «вернусь». Это подогревало мой азарт. Но какие-то слишком нежные чувства к Игнату сдерживали меня.
И в тот самый день я обнаружил Игната в стельку пьяным и под кафом. То ли он сумел отыскать деньги, то ли заначку – мне было всё равно. Я взбесился, и вслед за мной взбесился он. Мы долго выясняли отношения, но когда этот чёртов русский начала говорить о моей семье, я выхватил из кармана электрошокер и надолго приложил к его шее. Я не знаю, что остановило меня на пути к убийству, но я всё же отнял руку в последний момент. Игнат лежал без сознания. Я затащил его в подвал и закрыл там по наитию спонтанной идеи. Этот придурок так выбесил меня, что я почувствовал себя намного лучше, выходя на улицу и вдыхая вечернюю свежесть. Должно быть, давно стоило вжарить ему пару сотен вольт.
Лазать по вентиляции было не самым любимым моим занятием, но приходилось. Мою рыжую харю знала каждая собака в городе, и эта самая собака понимала, что я являюсь шпионом. Иногда мне кажется, что я полный неудачник. Я мог бы податься в журналисты, как Фабиан, и разнюхивать всё не из первых рук, но жажда адреналина с общей криворукостью формировала мой характер.
Всё шло по плану. Откупорив вентиляционную трубу, я затащил своё длинное тело в недра здания и стал ползти. Полз я долго, но GPS на телефоне являлся моим спасением. Когда же я оказался слишком близко к предполагаемому месту сбора, то почувствовал едкий запах, моментально обжигающий рот, нос и глаза. Ползти назад было слишком поздно: я упал в обморок, едва успев сообразить, что меня отравили.
Никому не пожелаю отходить от спонтанной дозы отравленного газа. Это как от анестезии, только в разы сильней. Голова кружилась, язык не слушался, среди тумана мелькали тени с красными глазами, и единственное, что я понял, - это яростные попытки что-то у меня выспросить.
Слишком скоро я сообразил, что раскалывают меня с помощью очень жестокой сыворотки правды. Стоило мне открыть рот, чтобы соврать первое пришедшее на ум, как мигом голова взрывалась хором адских голосов, требующих правды. Потому я быстро избрал новую стратегию: молчание. Пока я молчал, молчала и сыворотка. Конечно, меня били, угрожали расправой над каждой захудалой собакой в клане, изгалялись, как могли, но отчего-то во мне взыграла уверенность. Эта захудалая семейка походила на клуб шестёрок или анонимных педофилов, но никак на шайку маньяков-убийц. Так что я молчал и нагло плевал в преотвратную харю их главаря. Она была такая широкая и блестящая, с маленькими чёрными глазками.
Суть моего глупейшего положения заключалась в том, что я мог сбежать в любую секунду. Но не делал этого потому, что смекнул план дальнейших действий. Эти идиоты сами кололись, как орехи, в попытках выведать у меня хоть что-то о клане Азурро. Плохо, что идиотов хватало и среди моей семьи. Приедь они хоть на день раньше – я бы сам выскочил отстреливать их, как кур. Но всё же я успел узнать достаточно прежде, чем наши машины окружили вражеский штаб.
Удивительным был факт, что я успел проболтать довольно долгое время со всеми издательствами и новостными лентами о новом скандале касательно нашего противника прежде, чем Родриго соизволил рассказать мне о самой главной новости.
Я не сомневался в том, что без моей помощи Спейно ни с чем не справится, но он превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания. Он почти умер!
Когда я всё же добежал до его комнаты, то долго стоял перед дверью. Я не мог заставить себя войти, представляя изуродованное лицо или отсутствующие части тела. Мало ли, что мой брат-дебил имел ввиду под «он сильно болеет»! Спейно не мог заболеть просто так!
Но сам себе в душе признаюсь: я бы меньше испугался, если бы мои ожидания оправдались. Спейно был цел и относительно невредим, на первый взгляд, но я не мог смотреть ему в глаза. То ли совесть колола меня за то, что я оставил хозяина, которому клялся в верности, то ли я слишком устал от изменений в нашем патриархальном клане.
Вечные ценности казались пылью, и даже Родриго теперь пил чай как-то иначе, чем раздражал меня ещё больше. Всё изменилось ещё с тех пор, как я однажды не справился с заданием. Я винил себя так, что порой хотел выпрыгнуть из собственного тела, чтобы куда-то деться от навязчивых мыслей. В попытках реабилитироваться я кинулся на помощь хозяину и теперь уже не покидал его, сутками просиживая в его комнате и превозмогая боль от одного только пустого взгляда некогда радостных и блестящих глаз.
Я догадывался о причине его состояния. И вскоре мои догадки оказались верны, когда старший брат вызвал меня на разговор, подтверждающий, что виной всему, что случилось с крёстным отцом, является Эрон МакРошенгейл.
Мне никогда не хотелось быть избранником богов, обладать великой силой и защищать слабых. Если ты соглашаешься на столь тяжкий груз, то тебе придётся отвечать за всех и каждого. А мне всего лишь нужно было защитить свою семью – последнее, что у меня осталось, да и с тем я не справился. Именно тогда я осознал, как сложно исправлять свои ошибки, и теперь я жаждал Эрона МакРошенгейла в свои руки. Вся моя злость бессильно выливалась на бумаги из личного дела, что не могли сказать мне, куда идти и как его убивать. Эрон МакРошенгейл стал воплощением всего, что произошло со мной за эти три месяца, и его я винил за привлечённое внимание полицейских, за неизлечимую депрессию Игната и за духовную смерть моего хозяина. Я жаждал убить его, как не желал ничего более.
Игнат рыскал по своему дому и наспех укладывал вещи в несколько раскрытых чемоданов. Он уже успел купить себе новый костюм и по-гангстерски зачесать волосы. Он не обращал на меня внимание, и отчего-то я не спешил отвлекать его особу от важных дел. Мы просто ходили мимо, перебирая вещи и опустошая комнаты. Каждый стремился убраться из этого дома и больше не вспоминать времена, когда Игнат заливался в ванной истерическим смехом и направлял пистолет то на себя, то на дверь, не подпуская меня. От этого воротило обоих, но если я с облегчением глядел на его прежний деловой вид, то он не мог смотреть на меня без отвращения. Я всего лишь был частью воспоминаний, которые он хотел стереть.
- Тебе не обязательно уезжать. В этом городе Азурро дадут тебе воздух, и больше никакая шайка…
- Я уезжаю, и это не обсуждается. Будь так добр, избавь меня от слёзных прощаний.
Учтивости после наркологического диспансера в нём не прибавилось. Я закончил собирать вещи и отчего-то мялся у порога. Мне хотелось выйти отсюда вместе и забыть старые обиды. Мне так этого хотелось, что я мог бы сжечь этот злосчастный дом собственноручно. Игнат Зубко как раз подтащил чемоданы к двери и договаривался с таксистом по сотовому. Я ждал, пока он закончит.
- Игнат, я хотел сказать, что… не хочу прощаться с тобой. Не уезжай в Россию надолго, ведь этому городу ты кое-чем обязан. Здесь твой бизнес поднялся и здесь ты вернул своё господство, не без великодушной помощи клана Азурро. Этот город помнит тебя, Игнат Зубко.
Игнат слушал меня вполоборота, и с каждой секундой я всё больше терялся. Мне казалось, что я зря начал этот разговор, но слова уже сами собой выползали изо рта, и я вовремя сдвинул регулятор на электрошокере, чтобы не дать наркобарону вновь кинуться на меня с кулаками. Запищавшие клеммы упёрлись в его грудь, но я каким-то чудом реакции не нажал нужную кнопку, чтобы оставить мужчину слюнявить пол. Он скрипел зубами и бешено глядел на меня, но боялся приблизиться.
- Видишь это? – он указал на красные отметины в уголках рта, где кожа безвозвратно содралась, как от жёсткой верёвки. – А это? – он приподнял волосы, чтобы продемонстрировать неизгладимые следы электрошоковой терапии. – А сны ты мои видел? Верно, сны даже я не видел довольно долгое время, кроме тех, которые кишат санитарами и таблеточками.
Я чувствовал, что вот-вот расплачусь. Я был взрослым мужчиной и привык к грубостям, но именно в этот момент я ощутил сполна, каково это, когда тебе плюют в самую душу.
- Ты понимаешь, что по твоей вине я попал в Ад? Понимаешь, что больше никогда в своей жизни я не забуду, как ты и твоя гнилая семейка лишили меня всего? Забери назад свою подачку и больше не смей задерживать меня в этом гадюшнике. Здесь не знаешь, что с тобой будет завтра по вине малоквалифицированного балбеса, которому ты доверил свою жизнь.
Больше я не видел Игната Зубко в нашем городе. Признаться, я и не хотел его видеть.
В самый разгар лета Азурро вновь решила свои проблемы и стала для горожан эталоном спокойствия и непоколебимой стабильности. И порой мне казалось, что верили нам лишь благодаря Родриго, пьющему чай на террасе и гуляющему по парку в одинаковое время дня. Ничего не приняло прежний облик. Никто из нас не мог жить прежним укладом.
Ты веришь, что если приложить максимум усилий, то результат оправдает себя. Ты можешь вывернуться наизнанку, каждый вечер ты убеждаешь себя, что ты всё делаешь правильно, ты думаешь о результате, ты уже не замечаешь, как зациклился. Твоя жизнь – результат. Но ты не можешь получить что-то, не пожертвовав равноценным. Собой, например. Я отдал себя за очередной филиал русского наркобизнеса, коим должен был вновь стать мой город.
Однако я чересчур щедро заплатил за своё желание.
Мнимые призраки спокойствия поселились в замке клана Азурро.
@темы: Нечто прекрасное