04.06.2012 в 16:29

Пишет  Гуру пикапа:

04.06.2012 в 15:43

Пишет  матрена.:

---

Editor problem

And then I'm like

@темы: Негодование

---

Вот так Рю извиняется передо мной

@темы: Нечто прекрасное, Нечто внезапное

---

Лучи любви Спейну за обалденный подарок на день рождения <3333 (пофиг, что оно было два дня назад, я слишком ленив, чтобы писать сюда) Вторая часть мафиозной АУшки, самый пока что успешный наш "проэкт" xD
Я чуть ли не заревел в конце

ХРОНИКА СЕМЬИ АЗУРРО: Джованни

В тот день мне хотелось одного: сдохнуть. С каждым часом, с каждой грёбанной секундой моё отвращение к самому себе росло с неуклонным стремлением убить себя добровольно. Лишь бы не видеть Родриго. Лишь бы не показаться на глаза Спейно.
Часы пробили половину одиннадцатого, а я тогда только встал с постели. Как хорошо, что и Спейно любил поспать до полудня, так что проблем с нашим общим совиным сном никогда не возникало.
Посреди коридора меня застал звонок Игната, которого я с ног до головы обложил за то, что он снова принимает партию товара без моего контроля. Видимо, звучал я убедительно, потому что хренов русский заволновался и высыпал на меня ворох бесполезных вопросов. На второй линии возник Рош. Вот этого я боялся ещё больше. Обычно Рош справлялся без моей помощи, да и начать миссию он должен был к вечеру.
Мои опасения оправдывались с катастрофической скоростью. Наспех поздоровавшись за руку с Алонсо, я нырнул в одну из самых обычных дверей, зачастую запертых на ключ. Внутри горело множество экранов, транслирующих различные кварталы города. Кинув на них взгляд, я заорал прямо в трубку, заметив развороченную посреди площади машину, из которой выбирался огромный киллер в развевающемся чёрном шарфе. Все стёкла автомобиля были забрызганы кровью, иногда виднелись кусочки мозгов, а та часть лица Роша, что не была закрыта шарфом, оставалась красной от чужой крови. Но орал я не поэтому. Орал я, потому что это происходило в центре города.
Не успел я толком сообразить, как заметил мигалки полиции, что направлялась в сторону Игната. В итоге я разрывался на две части, обзванивал ближайших водил, пытался отвлечь копов ломающимися светофорами, но всё было без толку.
Игнату пришлось запрыгивать в свою машину, оставлять партию на произвол судьбы и уматывать. Роша же догнали копы, и прямо на моих глазах киллер всадил пулю одну в висок. Второй же успел убежать. Всё рушилось прямо на моих глазах.
Так эпично и по всем фронтам я не проигрывал ни разу. Я просто не понимал, как возможно настолько обыденную операцию провалить, как новичок. Хуже, чем новичок! Из-за меня пострадали люди, которым, к тому же, нужно было выплачивать ущерб.
Игнат пропал в неизвестном направлении. Я ждал в кабинете Родриго, зная, что вскоре русский вернётся на базу со скандалом. Но больше всего я волновался по поводу Спейно. Именно в его клубе «Suelta» Рош должен был получить оплату. Но платить было нечем, ибо сегодняшняя поставка благополучно отошла копам. Отказавшись брать деньги, Рош перевернул клуб с ног на голову и исчез. Наверняка управляющий позвонил Спейно, и гнетущая тишина из его кабинета сводила меня с ума. Я понял, что побег из дому будет самым разумным решением. Я должен был сам разобраться. Сам исправить всё то, с чем не смог смотреть в глаза семье.
Неудивительно, что я не пустил Игната на порог. Перехватив товарища под руку, я потащил его обратно в машину и повёз домой. Он был настолько подавлен, что не удивился ни моей безбашенной инициативе, ни умению водить машину, ни точным знанием его адреса. Игнат не находил в себе сил даже на бессмысленную беседу, и я понимал, что русский стремительно погружается в типично русскую депрессию. Его нельзя было оставлять одного, равно как и мне необходимо было отсидеться подальше от Азурро и всё обдумать. Потому я нагло вселился в чужой дом на неопределённый срок.
Разворачивалась великая кампания по выявлению наших будущих врагов. Наркобизнес настолько непредсказуем, что одна пропущенная поставка сместила Игната с поста лидера. Ныне власть делила трон, и вся грязь, с которой решались проблемы бывших уличных дилеров, вызывала у меня отвращение и желание очистить мафию от этого шлака. Но наркотики были нужны. С их помощью контролировать намного легче, чем с помощью оружия. Во всяком случае, так считали Родриго и Спейно. И если Родриго я мог спокойно послать куда подальше, то перед Спейно был в долгу. Никогда в жизни я не хотел бы подвести его вновь.
Наркотики – лучшая валюта. Вокруг них крутилась густая каша из желающих отхватить кусок власти, и мне пришлось нырять в этот омут, чтобы разобраться. Вернуть власть в руки Азурро стало моей первостепенной идеей. Этот город был нашим и обязан был оставаться нашим до скончания времён.
Планы у меня были воистину наполеоновские, но всё оказалось не так просто, когда я остался абсолютно один. Ожидать от Игната помощи не приходилось: Игнат безбожно пил и призраком шатался по дому. Азурро же благополучно даже не пытались отыскать меня. Было немножко обидно, но зато меня не отвлекали от работы.
Чем дальше я углублялся, тем более чётко вырисовывалось лицо моего нового врага. Они не имели имени, но с лихвой компенсировали это амбициями. Изначально я не понимал их ненависти к Азурро, но вскоре картине прояснилась с прозаичной предсказуемостью. Помимо малознакомых мне людей из бывшего окружения семьи, мною была обнаружена Санта – бывшая жена Родриго, которая с позором была выгнана за ворота замка лично бывшим мужем. И если ей я не удивился, то Тициан, мой дорогой племянник, очень внезапно не вписывался в общую компанию. В тот момент я подумал, какую истерику устроил бы Родриго, будь он на моём месте, но сам вовсе не удивился. В мире мафии я доверял только себе. И Спейно, пожалуй.
Очень скоро мои дела пошли на лад. Я ползал вокруг вражеского штаба, вынюхивал, подслушивал, отправлял запросы Фабиану, и у меня всё весьма здорово получалось.
Я работал настолько упорно, что часто забывал о еде и сне. Игнат и вовсе исчез из моей жизни, пока однажды, возвращаясь в своё новый дом, я не обнаружил его на подоконнике с бутылкой водки и пакетиком героина. Похоже, он намеревался выпрыгнуть. Меня охватил такой страх, что я так и не смог сдвинуться с места, пока этот придурок с криками «Я – последний герой, yob tvoyu mat’!» запивал остатки белого порошка сорокаградусным алкоголем. Хоть я и жил в его доме, но я совсем не следил за ним. А стоило бы. Игнат из отъевшегося нахального красавца-русского плавно превратился в своего рядового клиента.
Та ночь была очень тяжёлой. И следующая. И много-много бесконечных дней и ночей моих мучений. Я пробовал с ним говорить, драться, спорить, отнимать наркотики силой. Но это безумие уже давным-давно оказалось безудержным. Я тратил на него все свои силы. Однажды я просто сидел с ним в комнате сутки напролёт, не смыкая глаз. Не стоит даже говорить, что я успел выслушать за это время о себе. Не раз и не два он русским матом крыл меня в пьяном и ломочном бреду, и я был рад, что не особо понимаю его родной язык. Время тянулось, и даже я не мог терпеть вечно.
Я задумал самую опасную вылазку, к которой сводилось всё моё расследование. Так глубоко в их штаб я ещё никогда не забирался и был уверен, что «не вернусь» в процентном соотношении перевешивало «вернусь». Это подогревало мой азарт. Но какие-то слишком нежные чувства к Игнату сдерживали меня.
И в тот самый день я обнаружил Игната в стельку пьяным и под кафом. То ли он сумел отыскать деньги, то ли заначку – мне было всё равно. Я взбесился, и вслед за мной взбесился он. Мы долго выясняли отношения, но когда этот чёртов русский начала говорить о моей семье, я выхватил из кармана электрошокер и надолго приложил к его шее. Я не знаю, что остановило меня на пути к убийству, но я всё же отнял руку в последний момент. Игнат лежал без сознания. Я затащил его в подвал и закрыл там по наитию спонтанной идеи. Этот придурок так выбесил меня, что я почувствовал себя намного лучше, выходя на улицу и вдыхая вечернюю свежесть. Должно быть, давно стоило вжарить ему пару сотен вольт.
Лазать по вентиляции было не самым любимым моим занятием, но приходилось. Мою рыжую харю знала каждая собака в городе, и эта самая собака понимала, что я являюсь шпионом. Иногда мне кажется, что я полный неудачник. Я мог бы податься в журналисты, как Фабиан, и разнюхивать всё не из первых рук, но жажда адреналина с общей криворукостью формировала мой характер.
Всё шло по плану. Откупорив вентиляционную трубу, я затащил своё длинное тело в недра здания и стал ползти. Полз я долго, но GPS на телефоне являлся моим спасением. Когда же я оказался слишком близко к предполагаемому месту сбора, то почувствовал едкий запах, моментально обжигающий рот, нос и глаза. Ползти назад было слишком поздно: я упал в обморок, едва успев сообразить, что меня отравили.
Никому не пожелаю отходить от спонтанной дозы отравленного газа. Это как от анестезии, только в разы сильней. Голова кружилась, язык не слушался, среди тумана мелькали тени с красными глазами, и единственное, что я понял, - это яростные попытки что-то у меня выспросить.
Слишком скоро я сообразил, что раскалывают меня с помощью очень жестокой сыворотки правды. Стоило мне открыть рот, чтобы соврать первое пришедшее на ум, как мигом голова взрывалась хором адских голосов, требующих правды. Потому я быстро избрал новую стратегию: молчание. Пока я молчал, молчала и сыворотка. Конечно, меня били, угрожали расправой над каждой захудалой собакой в клане, изгалялись, как могли, но отчего-то во мне взыграла уверенность. Эта захудалая семейка походила на клуб шестёрок или анонимных педофилов, но никак на шайку маньяков-убийц. Так что я молчал и нагло плевал в преотвратную харю их главаря. Она была такая широкая и блестящая, с маленькими чёрными глазками.
Суть моего глупейшего положения заключалась в том, что я мог сбежать в любую секунду. Но не делал этого потому, что смекнул план дальнейших действий. Эти идиоты сами кололись, как орехи, в попытках выведать у меня хоть что-то о клане Азурро. Плохо, что идиотов хватало и среди моей семьи. Приедь они хоть на день раньше – я бы сам выскочил отстреливать их, как кур. Но всё же я успел узнать достаточно прежде, чем наши машины окружили вражеский штаб.
Удивительным был факт, что я успел проболтать довольно долгое время со всеми издательствами и новостными лентами о новом скандале касательно нашего противника прежде, чем Родриго соизволил рассказать мне о самой главной новости.
Я не сомневался в том, что без моей помощи Спейно ни с чем не справится, но он превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания. Он почти умер!
Когда я всё же добежал до его комнаты, то долго стоял перед дверью. Я не мог заставить себя войти, представляя изуродованное лицо или отсутствующие части тела. Мало ли, что мой брат-дебил имел ввиду под «он сильно болеет»! Спейно не мог заболеть просто так!
Но сам себе в душе признаюсь: я бы меньше испугался, если бы мои ожидания оправдались. Спейно был цел и относительно невредим, на первый взгляд, но я не мог смотреть ему в глаза. То ли совесть колола меня за то, что я оставил хозяина, которому клялся в верности, то ли я слишком устал от изменений в нашем патриархальном клане.
Вечные ценности казались пылью, и даже Родриго теперь пил чай как-то иначе, чем раздражал меня ещё больше. Всё изменилось ещё с тех пор, как я однажды не справился с заданием. Я винил себя так, что порой хотел выпрыгнуть из собственного тела, чтобы куда-то деться от навязчивых мыслей. В попытках реабилитироваться я кинулся на помощь хозяину и теперь уже не покидал его, сутками просиживая в его комнате и превозмогая боль от одного только пустого взгляда некогда радостных и блестящих глаз.
Я догадывался о причине его состояния. И вскоре мои догадки оказались верны, когда старший брат вызвал меня на разговор, подтверждающий, что виной всему, что случилось с крёстным отцом, является Эрон МакРошенгейл.
Мне никогда не хотелось быть избранником богов, обладать великой силой и защищать слабых. Если ты соглашаешься на столь тяжкий груз, то тебе придётся отвечать за всех и каждого. А мне всего лишь нужно было защитить свою семью – последнее, что у меня осталось, да и с тем я не справился. Именно тогда я осознал, как сложно исправлять свои ошибки, и теперь я жаждал Эрона МакРошенгейла в свои руки. Вся моя злость бессильно выливалась на бумаги из личного дела, что не могли сказать мне, куда идти и как его убивать. Эрон МакРошенгейл стал воплощением всего, что произошло со мной за эти три месяца, и его я винил за привлечённое внимание полицейских, за неизлечимую депрессию Игната и за духовную смерть моего хозяина. Я жаждал убить его, как не желал ничего более.

Игнат рыскал по своему дому и наспех укладывал вещи в несколько раскрытых чемоданов. Он уже успел купить себе новый костюм и по-гангстерски зачесать волосы. Он не обращал на меня внимание, и отчего-то я не спешил отвлекать его особу от важных дел. Мы просто ходили мимо, перебирая вещи и опустошая комнаты. Каждый стремился убраться из этого дома и больше не вспоминать времена, когда Игнат заливался в ванной истерическим смехом и направлял пистолет то на себя, то на дверь, не подпуская меня. От этого воротило обоих, но если я с облегчением глядел на его прежний деловой вид, то он не мог смотреть на меня без отвращения. Я всего лишь был частью воспоминаний, которые он хотел стереть.

- Тебе не обязательно уезжать. В этом городе Азурро дадут тебе воздух, и больше никакая шайка…
- Я уезжаю, и это не обсуждается. Будь так добр, избавь меня от слёзных прощаний.

Учтивости после наркологического диспансера в нём не прибавилось. Я закончил собирать вещи и отчего-то мялся у порога. Мне хотелось выйти отсюда вместе и забыть старые обиды. Мне так этого хотелось, что я мог бы сжечь этот злосчастный дом собственноручно. Игнат Зубко как раз подтащил чемоданы к двери и договаривался с таксистом по сотовому. Я ждал, пока он закончит.

- Игнат, я хотел сказать, что… не хочу прощаться с тобой. Не уезжай в Россию надолго, ведь этому городу ты кое-чем обязан. Здесь твой бизнес поднялся и здесь ты вернул своё господство, не без великодушной помощи клана Азурро. Этот город помнит тебя, Игнат Зубко.

Игнат слушал меня вполоборота, и с каждой секундой я всё больше терялся. Мне казалось, что я зря начал этот разговор, но слова уже сами собой выползали изо рта, и я вовремя сдвинул регулятор на электрошокере, чтобы не дать наркобарону вновь кинуться на меня с кулаками. Запищавшие клеммы упёрлись в его грудь, но я каким-то чудом реакции не нажал нужную кнопку, чтобы оставить мужчину слюнявить пол. Он скрипел зубами и бешено глядел на меня, но боялся приблизиться.

- Видишь это? – он указал на красные отметины в уголках рта, где кожа безвозвратно содралась, как от жёсткой верёвки. – А это? – он приподнял волосы, чтобы продемонстрировать неизгладимые следы электрошоковой терапии. – А сны ты мои видел? Верно, сны даже я не видел довольно долгое время, кроме тех, которые кишат санитарами и таблеточками.

Я чувствовал, что вот-вот расплачусь. Я был взрослым мужчиной и привык к грубостям, но именно в этот момент я ощутил сполна, каково это, когда тебе плюют в самую душу.

- Ты понимаешь, что по твоей вине я попал в Ад? Понимаешь, что больше никогда в своей жизни я не забуду, как ты и твоя гнилая семейка лишили меня всего? Забери назад свою подачку и больше не смей задерживать меня в этом гадюшнике. Здесь не знаешь, что с тобой будет завтра по вине малоквалифицированного балбеса, которому ты доверил свою жизнь.

Больше я не видел Игната Зубко в нашем городе. Признаться, я и не хотел его видеть.
В самый разгар лета Азурро вновь решила свои проблемы и стала для горожан эталоном спокойствия и непоколебимой стабильности. И порой мне казалось, что верили нам лишь благодаря Родриго, пьющему чай на террасе и гуляющему по парку в одинаковое время дня. Ничего не приняло прежний облик. Никто из нас не мог жить прежним укладом.

Ты веришь, что если приложить максимум усилий, то результат оправдает себя. Ты можешь вывернуться наизнанку, каждый вечер ты убеждаешь себя, что ты всё делаешь правильно, ты думаешь о результате, ты уже не замечаешь, как зациклился. Твоя жизнь – результат. Но ты не можешь получить что-то, не пожертвовав равноценным. Собой, например. Я отдал себя за очередной филиал русского наркобизнеса, коим должен был вновь стать мой город.
Однако я чересчур щедро заплатил за своё желание.

Мнимые призраки спокойствия поселились в замке клана Азурро.

@темы: Нечто прекрасное

---

Я просто оставлю это здесь

13.05.2012 в 21:12

Пишет  Ryuichirou:

А Спейн сделал мне офигенный подарок! Он написал его уже давно и дразнил, мучил меня, заставлял проходить испытание ожиданием, грызть одеяло по ночам и прыгать от нетерпения. И вот этот день настал! И я прочитал это!

Еще одна АУшка, на сей раз мафиозная. Клан Аойно = Клан Азурро. Черт я слаб в рецензиях, но это офигенно.

ХРОНИКА СЕМЬИ АЗУРРО

Моё имя – Родриго Азурро, и я – не лучший кандидат в чьи-либо друзья.
Моя семья была большой и дружной кучкой отщепенцев дворянского рода. Иногда мне кажется, что лишь семейные традиции держат клан Азурро на плаву в бушующем итальянском море.
Я называю наше дело «семейным бизнесом». Филиалы торговой компании с гербовой печатью Азурро занимают весь город, но это – лишь верхушка огромного айсберга из банков, СМИ и копов. Азурро помогает людям жить в тепле и достатке, пока исполняются наши требования. Признаю: в деле убеждения нам нет равных. Потому город живёт, пока живём мы.
Если хотите услышать больше о семейных традициях, то отправляйтесь к Спейно. Он никогда не был знаком с моей золотой матушкой, и никогда не был причастен к Азурро, но о семье он знает слишком много, чтобы упустить его из виду. Спейно взялся из ниоткуда, свой в доску и в то же время сокрытый ото всех за непробиваемой стеной. Я до сих пор не знаю его настоящего имени. Он не итальянец, скорее родом из англоязычной страны, но он – крёстный отец клана, к мнению которого прислушиваюсь даже я.
Никто не мог справиться с «раздачей» лучше Спейно. Особенно когда возникла необходимость убрать группу из нескольких военных лиц, что отказывалась сотрудничать с кланом. Только Спейно мог твёрдо выслать убийц к ничего не подозревающим людям. По сути, он тоже выполняет грязную работу. Ту, которая рискует сделать мои сны кошмарами. Я ведь очень чувствителен.
Во время субботнего променада с моим помощником по территории замка я увидел около ворот Роша. Он был зверски настроен и даже не смотрел в мою сторону.
Изначально я вовсе невзлюбил его, но Рош оказался умней и нашёл иной путь – он пришёл к Спейно. Неутомимая жажда тащит его каменное от ежедневных тренировок тело к заказчикам «крупной рыбы», а киллеры всегда нужны дому Азурро. «Рош плотно сидит на кокаине, и это делает его самым жестоким и неуловимым убийцей, пожалуй, целого столетия. Ломка обостряет все его чувства и толкает на убийство, после которого он гарантированно получит вознаграждение в виде дозы. Это очень удобно для него и крайне удобно для нас». Я люблю цитировать Спейно. Иногда он высказывает мои мысли намного лучше меня.
Кокаин – это лучшая валюта из созданных. И весь золотой запас города пригрелся под нашим крылом. Мы имеем доступ к товару через главного наркобарона, и этот чёртов русский иногда совсем не нуждается в своём продукте, генерируя несвязный бред самостоятельно.
Контролировать наркобизнес – это последнее, чем я стал бы заниматься, не будь у меня настолько сердобольного младшего брата. Джованни родился не единственным (они практически неразлучны с братом-близнецом Фабианом), но именно с ним напрямую связанна жизнь как правящей верхушки, так и рядовых людей Азурро.
Джованни – координатор. Обычно его можно найти около Спейно: хитрый лис очаровал моего братика, да и элементарно Спейно нуждается в таком помощнике, как Джованни. В отличие от меня, он постоянно в контакте с общественностью. С челобитной зачастую идут именно к крёстному отцу, и если Джованни вдруг перестанет напоминать Спейно о мероприятиях и встречах, то дела клана быстро загнутся.
Но в тот день всякий желающий мог лицезреть Джованни за настоящей работой. С несколькими телефонами он забился в угол главного коридора и орал так громко, что был слышен в каждом углу замка. Его атаковали с двух сторон: Рош снова бросился. Очертя голову, на военную машину с одной только пушкой и по уши извозился в чужой крови, и буквально в это же время наркобарон Игнат спасался бегством от толпы полицейских, перехвативших крупную поставку товара. Джованни пытался не запутаться.
Ему было сложно ориентироваться в постоянно меняющейся ситуации, но если бы он не был моим братом, только тогда бы я засомневался в профессионализме лучшего координатора клана Азурро. Моя излишняя уверенность сыграла со мной злую шутку.
Тогда Джованни долго сидел в моём кабинете и боялся даже заговорить. Он побледнел и похудел. Спейно не покидал спальню, но всякий раз Джованни дёргался от резких звуков. Я хотел предложить ему пойти отдохнуть. Как ни странно, он послушал, хотя никогда не соглашался со мной из чистого упрямства.
Лишь поздно ночью к замку подъехала машина с Игнатом. Сквозь сон я слышал, как лёгкие шаги Джованни прошумели по коридору. С тех пор я не видел его у себя в доме. Волноваться об отсутствии младшего брата не приходилось, ведь он всегда мог уйти когда угодно и куда угодно, такой уж был своеобразный человек.
Но они оставили меня с пострадавшим Спейно один на один. Стоило Джованни уехать, как через неделю пропал и крёстный отец, а позже его уже привезли в родные стены из больницы, пробитого пулями в плече и голени. Бедняга совсем не спал ночью, а днём тихо лежал в кровати и смотрел в окно. Доктор не располагал никакими сведениями касательно причин нападения, а сам пострадавший молчал. И мне не хватало такта схватить Спейно за плечи и вытрясти правдивые подробности. С кем угодно я мог быть грубым, но не с ним.
Проблемы подбирались отовсюду и сжимали меня в кольцо. Люди, на которых крепко, как на трёх китах, держался клан, выбывали. Мне приходилось действовать и брать всё в свои руки. Я всё же глава клана, я не могу позволить стольким усилиям остаться напрасными…
В то время я спал неспокойно, постоянно мучаясь мыслями о семье. Когда близкие люди страдают, твоё сердце болит вместе с их сердцами. Когда ты не можешь помочь, то твоё сердце разрывается.
Перед сном я молчаливо кивнул Камилю в сторону кровати. Ничего противозаконного я с этим юношей не творил. Мне просто нравилось держать его у ног, как милую собачку. Я переодевал его в красивые платья, купал, кормил и брал с собой в постель. В ящике рабочего стола лежало полное досье на персону Камиля Кокто, но мне было всё равно: я даже не читал. Для меня он был просто Камиль – мой помощник и ассистент, мой тихий комнатный зверёк.
Камиль мешкал в тот вечер. Он долго стоял у окна и вскоре предложил мне воды. Я не хотел пить. Но стакан я выпил залпом, потому что заметил, как тоненькие пальчики аккуратно опустили в воду маленькую пилюлю. Злость переполняла меня, но любопытство оказалось сильней. Позже я вытащил горьковатую таблетку изо рта и решил, что нужно брать паршивца на горячем.
Силком я затащил Камиля в кровать и выключил свет. Спать расхотелось в тот же момент, но я смиренно имитировал дыхание спящего. Паршивец тоже не спал и даже не скрывал этого. Он ждал чего-то.
Спустя час, дрёма одолевала меня. Пение сверчков врывалось в открытое окно. Я изнемогал, а веки слипались под неумолимым натиском.
Камиль поднялся. Как по команде, сверчки стихли. Я настороженно прислушивался. Босые шаги помощника потопали вдоль коридора и стало тихо. В уши закрадывался какой-то писк, от каждого шороха волосы становились дыбом. Я вглядывался в потолок и напрягал слух до предела.
Дверь скрипнула. Мигом мои веки сомкнулись. Кто-то был в комнате. Камиль вернулся, и теперь он шагал тихо, настороженно и слегка пугливо. Я слышал чужое дыхание прямо над собой. Час настал.
Никогда бы мне не хотелось повторить ту ночь ещё раз. Когда я открыл глаза, первым, что я увидел, был нож. Не кухонный, а самый настоящий охотничий. Я так и не смог отвести взгляд, но уже через секунду мы с моим соперником катались по ковру, сцепившись в схватке. Он был немного меньше меня и очень юркий. Я всё не мог скрутить его в захват. В то же время, было так темно, что лицо нападающего оставалось скрытым. Он шипел и больше не издавал ни звука.
Наконец он рванул к двери. Из последних сил я вцепился в его запястье, но не удержал. Отдышавшись, я ринулся в погоню. Дом встретил меня полной темнотой, потому отовсюду приходилось на бегу включать свет. Новоиспеченного наёмного убийцы нигде не было.
Я открыл дверь кабинета и столкнулся с парой больших пугливых глаз. Камиль замер около моего стола и смотрел на зловещую фигуру хозяина, надвигавшегося на него.
Плохо помню, как именно я его бил. Точно со звоном хлестал по щекам, тащил за волосы вдоль всего помещения, бил головой о шкаф, из которого достал лошадиный стек и уже на полу лупил от души, слушая чужие крики, полные боли и непреодолимого отчаяния. По щекам Камиля катились слёзы и заливали шею, а глаза блестели. Он пытался что-то сказать, но больше прятал голову от ударов. А на меня будто бы нашло безумие. Я не успокоился, пока не перебудил весь дом. В дверь робко постучали, и я опомнился с занесённой рукой над сгорбившимся на коленях телом. Камиля не на шутку трясло, он кусал губы и раскачивался в разные стороны. Но я ощущал лишь презрение.
Я буквально выплюнул ему в лицо обещание убить, исполосовать нежное тело до крови и грубых вмятин, изуродовать и сравнять с землёй. Он слушал внимательно, и всякий раз я бил его по лицу, когда он пытался отвести взгляд. Инцидент оказался исчерпан. Я собирался уходить и оставить помощника наедине с его позором. Но в этот же момент за спиной раздался щелчок предохранителя. Медленно я обернулся и увидел свою жертву с револьвером в руках. Он явно был настроен стрелять, но и я не оставался в долгу, взвинченный до предела. Камиль пытался что-то сказать, но не мог выдавить ни звука. «Стреляй! – громогласно рыкнул я и двинулся навстречу. – Стреляй! Стреляй, не останавливайся, жалкое ничтожество! Грязный дворовой пёс, которого я доброжелательно подобрал, нажми же ты на этот чёртов курок!».
Дуло револьвера упиралось мне в грудь, а Камиль обливался слезами и дрожал, зажмурившись. «Ну же!». Неожиданно этот маленький и тоненький блондин вложил курок в свой рот. Выстрел раздался. Один, второй, третий, вся обойма вылетала в звенящие стёклами окно и витрины шкафов. Я палил по своему дорогому кабинету, вырвав револьвер из чужих рук. Невредимый и испуганный Камиль жался ко мне, вздрагивая от каждого громкого залпа. Но я оттолкнул его. Должно быть, зря. Он был очень молодым.
С тех пор я утратил сон окончательно. Камиль спал в соседней комнате, запертый на ключ. Я не мог ему доверять, но и убрать так резко самую близкую вещь было слишком трудно.
Спейно не приходил в себя. Было странно видеть его таким тихим и беспомощным. Иногда, когда плохо слушающейся рукой он подносил ложку ко рту, я не выдерживал и подхватывал его костлявую руку. Он похудел и практически не двигался. Вскоре мне пришло письмо от Фабиана, блудного брата-близнеца моего Джованни. Он провёл расследование и выяснил, что Игнат Зубко потерпел громадные убытки из-за последнего дела. Его бизнес стремительно накрылся и перешёл в чужие руки. В конце же прилагалась самая ужасная новость, высмакованная этим опытным журналистом. Среди новой мафии, контролирующей наркопоток, значилось имя одного из Азурро. Это был Тициано, мой старший сын.
У меня было слишком мало времени, чтобы осознать отцовскую боль. Единственное, что я смог сделать, был запрос на информацию о Спейно. Плохо, что Джованни не было рядом. Бедняга даже не подозревал, что случилось с его хозяином.
Можно было понять чувства Джованни. Он с треском провалился и подставил многих людей, потому не показывался мне на глаза. К тому же, он всегда, как мамка, таскался за беспокойным Игнатом, а теперь и подвано вытаскивал непутёвого наркобароны из затяжной депрессии. Но мне было тяжело. Меня покидала семья и одолевала паранойя.

Если бы можно было просто сложить руки и сесть, ожидая, что всё само встанет на свои места, то я бы так и сделал. Подобные мысли посещали меня не раз, но не стоило забывать, что главой клана Азурро являлся именно я. Мне приходилось держаться из последних сил.
Может быть, я бы и выдержал этот натиск. Я был молод и спокоен характером. Но вскоре один вовсе нежданный гость взялся в списках пропущенных звонков на моём телефоне. Звонил Игнат, и я не поленился набрать его в ответ, чтобы узнать шокирующую новость. Джованни попал в руки новообразовавшегося враждебного нам клана. Попал как шпион.
Игнат объяснял невнятно и расплывчато, добавляя дикие фантазии от себя, и вскоре я перестал его слушать, понимая, что дальше идёт наркоманский бред. Одно было ясно: Джованни жив до сих пор, иначе он бы не был Джованни Азурро – тем самым рыжим шпионом, который попадался абсолютно везде, был узнаваем в лицо, но ни разу, до некоторых пор, не был пойман. Оставалось лишь найти его в срок.
Как ни странно, решение созрело в моей голове очень быстро. Я знал лишь одного человека, который мог бы сдать во вражеские руки всю подноготную нашего клана, включая слабые места лучших шпионов. Это была Санта, женщина, с которой я прожил слишком долго, чтобы терпеть её до старости.
Большие трудности нам доставил её новый муж-немец, который поднял стрельбу посреди ночи, когда наши ребята ворвались в дом. Пришлось скрутить и его, прежде чем доставить эту парочку ко мне. Я был настроен в тот день очень решительно, потому смелость Санты пропала в тот же миг, когда я с превеликим удовольствием окатил её ведром ледяной воды. Муж бесновался в соседней комнате, слушая истошные крики жены, и осыпал проклятиями весь наш род, но я знал, что когда-нибудь эта женщина расколется. Она выглядела очень жалко. Примерно как Камиль, когда я намеренно мыл ему голову водой с температурой, близкой к кипению. Меня всё больше расстраивали личности, которых я выбираю в спутники. Именно тогда я неожиданно подумал о Камиле как о спутнике и усмехнулся самому себе.
Вопреки всем моим ожиданиям, первым сознался муж. Не в силах больше слушать пытки своей любимой, он выдал нам точный адрес и даже сказал, что сам причастен. За такую отвагу мне самому хотелось отпустить этих двоих домой, благословив перед уходом. Я бы так на его месте не поступил никогда в жизни. Радовало лишь то, что их клан не был связан родственными узами, так что ни о какой семье и её предательстве речи не шло. Иначе я бы незамедлительно приказал пустить пулю в лоб этому предателю. Не хватало Спейно. В таких ситуациях только он мог здраво решать, кому жить, а кому умирать.
Убежище враждебного клана накрыли слишком быстро, отыскав Джованни в подвале, грубо привязанным к батарее и без сознания. Как он сам утверждал потом, он в это время просто спал, но среди Азурро поднялась такая паника, что пятьдесят взрослых мужчин бледнели и боялись возвращаться и докладывать мне, что мой младший брат… не смог приехать сам. Им и правда повезло, что мой горе-шпион вовремя проснулся.
Тициан остался необнаруженным, но мне и не хотелось видеть его глаза после подобного происшествия. Он легко мог бы спасти Джованни, но не сделал этого, отчего мне становилось очень больно.
Я обнимал младшего брата со слезами на глазах, а он не слушал меня, а звонил Фабиану и докладывал о материале, раздобытом в тылу противника. Джованни был вымотан, но предельно скор в разговоре и действиях. Он делал, казалось, миллион звонков в секунду, и за пять минут успел обыграть успешную сенсацию в завтрашнем выпуске новостей, где раскрывалась подлинная личина корпорации, за которой скрывались наши поверженные враги. Наконец он заметил меня и тут же с возмущением отпихнул. Такая уж у нас была братская любовь.
Джованни собирался к Спейно. В этот момент я вспомнил, что он до сих пор не знает о произошедшем. Он почувствовал и не стал дослушивать меня, лишь взглянув на моё лицо. Спросил, где он, и убежал.
На следующий день пришёл отчёт от Фабиана по делу Спейно с прилагающимся чеком. Я не стал жадничать, ведь этот товарищ хоть и был моим родным братом, но в работу вкладывал силу, достойные поощрения. Описанное сухим канцелярским текстом вызвало в моём воображении бурю неопределённых эмоций.
Посреди ночи на заставу скорой помощи поступил вызов. Когда бригада прибыла, то обнаружила окровавленные стены в коридоре, открытую дверь и Спейно, тихо лежащего посреди кровати поверх распустившихся на грязных простынях алых цветках. Он потерял столько крови, что медики собирались констатировать смерть, но этот везунчик оказался живучим. Кровь была повсюду, капала от двери до кровати и была истоптана тяжёлыми ботинками. Как выяснилось, в этой квартире жил Эрон МакРошенгейл, которого в Азурро привыкли называть просто Рош. Для меня оставалось загадкой, почему Спейно пошёл туда один и почему до сих пор ничего не рассказал, но я понимал одно: если я найду Роша, то я убью его своими руками. Этот паршивец давно был в розыске и явно скрылся очень надёжно. Но я осознавал, насколько важен для нашей семьи именно этот крёстный отец.

В воскресенье был семейный ужин по случаю успешного воссоединения. Собрался, ни больше, ни меньше, весь клан. Раздавался смех, детский весёлый хохот, женское щебетание и мужские басы. Джованни и Спейно спускались ко всем ненадолго. Верный помощник, Джованни не отходил ни на шаг от своего хозяина, придерживая за руку и помогая подниматься обратно по лестнице. Они так сблизились за эти несколько суток, что мне становилось стыдно за все те дни, когда я физически не успевал заходить в комнату к крёстному отцу. Но я был счастлив, что собрал в своём доме абсолютно всех.
Тициан пришёл ближе к вечеру. Я знал, что он придёт, и знал, что стоит его пустить. Мы напоминали известную картину, где блудный сын падает в ноги к отцу и начинает бессвязно извиняться. Разомлевший от семейного тепла и алкоголя, я заключил сына в тёплые отцовские объятия. Мне хотелось верить всему, что он говорит, и даже тому, что именно ему поручили предупредить Санту о нашем возможном визите, а он специально этого не сделал. Тициан был слишком молод, и ошибки молодости лично я мог ему простить, как это любезно сделал наш крёстный отец чуть позже.
Готовясь ко сну, я стоял на балконе и рассматривал звёзды. Было хорошо и очень тепло, особенно когда под боком жался ещё один из сыновей – Алонсо, мой любимец и радость в семье. Мы болтали о разной чепухе и смеялись, как дети, пусть Ал уж и был давным-давно совершеннолетним. Выпитое за ужином здорово давало в голову, и вскоре между нами завязалась небольшая игривая потасовка. Он был немного меньше меня и очень юркий. Я всё не мог скрутить его в захват.
Наконец, Алонсо вырвался и кинулся к двери с радостным хохотом, исчезая в коридоре. Но я не погнался следом. Я пытался подавить чувство дежавю.
Когда всё самое страшное позади, наступает облегчение. Но нашему клану оставалась одна только боль: огромная, тягучая, которая давила на всех и сразу. Я не знаю, о чём думал Джованни, когда сидел рядом с апатичным Спейно, пока Игнат был заперт в наркодиспансере. Уж тем более я не знаю, о чём думал сам Спейно. И теперь я не знал, что думать, пока Камиль послушно и беспокойно засыпал взаперти.
Порой, правда скрывается совсем рядом, но не каждый из нас был готов к ней.

---

я влюбился в саундтрэк, ахаха.

@темы: Нечто прекрасное, Пичаль, Видео

---

Пора делать тэг "переписка"

[22:24:35] Alfred.: ладно, я правда не знаю, что ты можешь мне подарить кроме себя хд
[22:25:16] Ике: ...ну эээй.
[22:25:18] Ике: хд
[22:30:31] Alfred.: что?хд
[22:30:45] Ике: ...*паника* чтоделатьчтоделать.
[22:31:01] Alfred.: Отдаться мне!хд
[22:31:09] Ике: ...*рухнул*

---

@темы: Ололо, Нечто смешное, Нечто внезапное

---

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

Евгений Евтушенко

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

@темы: Нечто прекрасное

---

gemini powa

[21:02:15] Alfred.: сходили в кино на Джона Картера
[21:02:43] Ике: . . .
[21:02:48] Ике: u're kidding me.
[21:03:08] Ике: Я блеать пару часов назад на нём был
[21:03:09] Ике: хДДДДДД
[21:03:17] Alfred.: я тоже!11
[21:03:18] Alfred.: хддд
[21:03:35] Alfred.: как тебе?
[21:03:41] Ике: что за!!11

офигенчик **
[21:03:58] Alfred.: у нас в пять вечера сеанс был хд
[21:04:14] Ике: ...если отмотать на наше время...
[21:04:21] Ике: примерно в то же время и у меня был сеанс
[21:05:38] Alfred.: Мы пришли, да героическая сага, эпопея... Мы ржали весь фильм с братом, как придурки, с одного только названия "Барсум", потому что нам слышался "Барсук" хДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДДД

КАКОГО ХЕРА
[21:06:43] Ике: мы с мамой рыдали над этой собачкой хДДДДДДДДДДДДДДД не, на самом деле, у нас весь зал проржал весь фильм

gemini powa (C)
[21:07:08] Alfred.: АХХА СОБАЧКА ДАА! Мы ее тоже так назвали хддд
[21:07:20] Alfred.: А еще.
[21:08:06] Alfred.: Показывают трейлер Мстителей. Фай: АААааААА БРАТ!!!11 ЛОКЕ!11
Рядом с нами телка: ААааааа!!! ЛОКЕЕЕЕЕ!!!1 Фай: О_о
[21:08:19] Ике: ...блять, Фай
то же самое.
[21:08:48] Alfred.: АХАХхаха хДДДДДДДДДДДДДДДД Да мы же походу риально ебанные близнецы!

@темы: Нечто внезапное

---

[15:17:26] Мивуш: мне кароче сон один приснился И БОЖЕ ОН ТАКОЙ КЛАССНЫЙ ВАЩЕ ТАКООООЙ и я решил глянуть в соннике чо он значит, ну ради интереса...
собрав мнения всехвсех сонников сделал вывод что заболею и умру, а своей смертью вызову сатану для моих родный и близких. Послал сонник нахуй

---

Это было неожиданно даже для меня.

@темы: Ололо, Нечто внезапное, Видео

---

Из вчерашней конфы


Потом эстонцы попросили убрать этот авик

@темы: Нечто повседневное

---

"Если б в Мойре пели про Гермеса, это было бы "Трололо, я стырил коров!" весь трек" (С) Кацу

@темы: Нечто греческое

---

До слёз

[20:41:53] Миканчик: Почерк,кстати прикольный. Я забыл,ты левша?

-----
[20:42:19] Ике: *умер на месте*
В ЦИТАТНИК
[20:44:03] Миканчик: это комплимент! У всех левшей замечательный почерк!

@темы: Нечто повседневное

---

[19:59:25] Prussia: знаете
[19:59:31] Prussia: когда ребенок рождается
[19:59:35] Prussia: у него там жидкость
[19:59:37] Prussia: а не мозг
[19:59:42] Prussia: вот у нана была сперма
[19:59:45] Prussia: и она затвердела

---

I can die happy now.

photo

@темы: Ололо, Нечто прекрасное, Нечто греческое, Нечто внезапное

---

(c) типичный таллиннец

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Моя мама умеет делать комплименты.
-Ну-ну-ну...*гладит по голове* псих мой недоразвитый :3
-...Что?
-Псих <3

@темы: Нечто повседневное